Проживу и без любви - Страница 37

— Я поняла, маленький! — Мэри силилась не закричать, не взвыть в голос. Каким-то чудом ей это удалось. — Я буду кормить Томогучи! Буду с ним играть! С ним все будет в порядке…

— Мамочка у нас молодчина, правда, сынок? — раздался в трубке голос Джереми.

— Что ты с ним делаешь, урод? — отчаянно закричала Мэри. — Он снова заикается! Ты пугаешь его, да? Я убью тебя, сволочь!

— Сперва достань меня, кроха… Ах как это будет нелегко! А вот до тебя я в любой момент могу дотянуться, и твой паршивый коп тебя не спасет…

Словно что-то щелкнуло в ее мозгу, и Мэри с пронзительной ясностью поняла: это конец. Вся полиция мира бессильна перед неумолимым роком. И что бы там ни говорил Кристофер Коули, если есть хоть один шанс из миллиона сохранить Джею жизнь, то…

Необычайное спокойствие овладело ею. Как все на самом деле просто! Как легко сделать так, чтобы Джереми никогда до нее не дотянулся!

— Прости, сержант… Это не признание поражения, — произнесла она. — Если я и могу победить, то только так…

И она неторопливо направилась в ванную.

8

Коули гнал свой видавший виды «хаммер», выделывая на перекрестках такое, что у него самого дух захватывало. Редкие в этот час автомобили шарахались от клепаного чудища, видом напоминавшего броневик. Только Коули знал, как мобильна и легка в управлении его машина. Вот уже много лет никому из коллег так и не удалось уговорить его расстаться с нею.

Когда в четверть второго Мэри не сняла трубку, Коули прошиб холодный пот. И теперь его «хаммер» летел, словно какой-то жуткий призрак, по улицам ночного города туда, где Коули готов был увидеть что угодно.

Неужели он успел полюбить эту женщину? Полнейшая чушь! Нет, не чушь — он любил ее всегда, всю жизнь, только ее одну, хотя у нее были другие лица, другие имена… И Джей — его сын, а Джереми Уаттон не имеет к мальчику ровным счетом никакого отношения!

«Раненой девочкой с небесным ликом» назвал ее учитель, и нельзя было подобрать ей лучшего имени. Именно ему, сержанту полиции Кристоферу Коули, суждено исцелить ее раны. И он исцелит их, чего бы это ему ни стоило. Даже если сейчас она мертва, он вдохнет в нее жизнь…

Первое, что увидел Коули, переступив порог, — открытую дверь ванной. Содержимое аптечки частично валялось на коврике, кое-что стояло на полочке рядом с шампунем и зубной пастой.

На пороге спальни неподвижно сидел Снайп, держа в зубах пустой пузырек. Коули не нужно было даже читать надписи на нем. Все было ясно и так…

Прошел только час с небольшим. Даже если снотворное очень сильное, они успеют, решил он, но, подойдя к постели, увидел ее глаза, и испугался… Совершенно пустые и мертвые, словно выброшенные морем на песок куски янтаря, они глядели сквозь него, глядели туда, где никто больше не мог причинить ей боли. Она неотвратимо уходила…

Действовать надо было быстро. Применив испытанный способ овладеть собой, мысленно изъяв себя из волнующей ситуации и глядя на нее как бы со стороны, он сгреб Мэри в охапку и понес вон из спальни. Спускаясь по лестнице, он машинально отметил, как она легка, век бы носил такую на руках… Ты последний кретин, Коули, мысленно осадил он себя, устраивая ее на переднем сиденье и обнимая за плечи одной рукой, а другой включая зажигание. Снайп прыгнул на заднее сиденье, так и не выпустив из зубов пузырька…

В больнице оказалось, что Снайп был совершенно прав, прихватив с собой пузырек. Взглянув на этикетку, молодой врач присвистнул и поспешил вслед за каталкой. Возвратился он часа через полтора.

— Несчастная любовь? — со знанием дела подмигнул он Коули.

— Несчастнее не бывает. Как она?

— Выкарабкается. Правда, пришлось основательно попотеть: либо у нее индивидуальная реакция на препарат, либо нервная система вконец расшатана. Я оставил бы ее тут эдак на недельку.

— Я забираю ее, — решительно заявил Коули.

Снайп коротко тявкнул. Врач поднял брови.

— Да что ты говоришь? — обратился он к псу. — Ну, если твой хозяин испытывает комплекс вины… Послушайте, — он пристально поглядел на Коули, — предмет ее увлечения — вы?

— Мечтал бы им быть, — чистосердечно ответил Коули.

— Ого!… — Врач почесал в затылке. — Н-ну, в таком случае забирайте свою малютку. Первые несколько часов ее будет колотить, не исключено, что она станет нести всякую чушь… Это неважно. Главное — не давайте ей спать, как минимум, часа четыре. Хотя с этим, — он весело усмехнулся, — думаю, проблем не возникнет…

Коули твердо решил, что домой Мэри не повезет. Ей там решительно нечего делать. Чем дольше Джереми не услышит ее голоса, тем скорее «засветится». К тому же, если верить врачу, в ближайшие часы ей будет явно не до разговоров по телефону. На судьбу Джея это существенно повлиять не должно, — разве что в лучшую сторону. Подонку не надо будет заставлять ребенка рыдать в трубку.

Вспомнив доверчивые глаза Джея, Коули скрипнул зубами. Почему учитель назвал Джереми мертвецом? Что это за неугомонный покойник, который норовит утянуть за собой в могилу родных ему людей?

Тебе и во сне не приснится, девочка, о чем я передумал, пока дожидался тебя в больнице. Сейчас ты со мной, и я люблю тебя. Но тебе-то что в этом проку? Не знаю, на сколько лет ты меня моложе, да и не в этом дело. Когда я гляжу в твои глаза, мне чудится, что ты старше меня на целую жизнь… И вот я сам едва тебя не убил, оставив одну. Держись, девочка. Теперь я тебя никуда не отпущу и никому не отдам — ни живым, ни мертвым.

Затормозив у своего подъезда, Коули подхватил Мэри на руки, а лифт мигом домчал их и пса до нужного этажа. Чтобы отпереть дверь, Коули пришлось поставить Мэри на ноги и поддерживать ее одной рукой. Она пошатнулась, но устояла.